В 1941-1942 годах году Шостакович в Ленинграде написал 7-ую симфонию. Нельзя было не понять, нельзя было притвориться, что не понимаешь значения этой музыки. В ней была отражена, в ней звучала борьба, которая в это время стала содержанием жизни человечества, которая решала его судьбу.
Из Википедии:
История создания
Сочинялась композитором в 1941—1942 годах. Первые три части написаны им в доме Бенуа в Ленинграде (закончены в августе 1941 года, а с 8 сентября началась блокада Ленинграда).
Финал симфонии, завершенный в феврале 1942 года, композитор дописывал уже в Куйбышеве, где на сцене Театра оперы и балета она и была впервые исполнена 5 марта 1942 года.
Исполнение симфонии в блокадном Ленинграде
9 августа 1942 произведение прозвучало в блокадном Ленинграде. Дирижером оркестра Ленинградского Радиокомитета был Карл Ильич Элиасберг.
Оркестр
Исполнял Симфонию Большой симфонический Оркестр Ленинградского радиокомитета. В дни блокады множество музыкантов умерли от голода. Репетиции были свернуты в декабре. Когда в марте они возобновились, играть могли лишь 15 ослабевших музыкантов. Несмотря на это, концерты начались уже в апреле.
В мае самолет доставил в осажденный город партитуру симфонии. Для восполнения численности оркестра, недостающие музыканты были присланы с фронта.
[Исполнение
Исполнению придавалось исключительное значение. Несмотря на бомбежку и авиа удары в филармонии были зажжены все люстры…
Зал филармонии был полон. Публика была самой разнообразной. На концерт пришли моряки, вооруженные пехотинцы, одетые в фуфайки бойцы ПВО, исхудавшие завсегдатаи филармонии. Исполнение симфонии длилось 80 минут. Все это время орудия врага безмолвствовали: артиллеристы, защищавшие город, получили приказ — во что бы то ни стало подавлять огонь немецких орудий…
Во время исполнения Симфония транслировалась по радио, а также по громкоговорителям городской сети. Ее слышали не только жители города, но и осаждавшие Ленинград немецкие войска. Много позже, двое туристов из ГДР, разыскавшие Элиасберга, признавались ему:
Тогда, 9 августа 1942 года, мы поняли, что проиграем войну. Мы ощутили вашу силу, способную преодолеть голод, страх и даже смерть…
Были репродукторы, немцы все это слышали. Как потом говорили, немцы обезумели все, когда это слышали. Они-то считали, что город мертвый.
Мы привели этот кусок из Википедии просто, чтобы показать, что никакие заслуги перед Отечеством и человечеством, никакой подвиг, никакой гений не могли защитить творца от капризов сталинской политики в области музыки. 11 февраля 1948 года страна взяла в руки "Правду", где величайшим художникам ХХ столетия Д.Шостаковичу и С.Прокофьеву, а также ведущим отечественным композиторам А.Хачатуряну, В.Шебалину, Г.Попову, Н.Мясковскому были предъявлены обвинения в "формалистических извращениях, антидемократических тенденциях в музыке, чуждых советскому народу и его художественным вкусам".
Практически с этого момента исполнение Шостаковича и Прокофьева было запрещено.
Я была на собрании Московской консерватории, где обсуждалось это Постановление. Один за другим на сцену выходили преподаватели – известные музыканты – и поддерживали это Постановление.•Говорили такие слова: «Наконец-то мы дождались светлого праздника», «Этот день нужно сделать красным днем календаря», «Больше нам не придется мучить наших студентов и мучиться самим, пытаясь понять и исполнить этой формалистический бред» и пр. в том же духе. Ни один человек не выступил в защиту Шостаковича и осуждаемых композиторов, также, как я думаю, в зале было немного людей, которые бы не понимали об искусстве кого уровня идет речь. Мне говорили, сама я этого не слышала, так это было в Ленинграде, что в защиту музыки Шостаковича выступил великий дирижёр Мравинский Е.А. Он сказал, что не представляет своего творчества без музыки Шостаковича. Он всегда старался первым исполнить каждое новое произведение этого великого композитора и в дальнейшем собирается поступать также. Мне очень жаль тех, кто не слышал Мравинского (не в записи). Не только слышать, смотреть, как он дирижирует, было наслаждением. Оркестр отзывался на каждое движение фаланги его пальца – это была одна душа.
От высокого жанра я хочу спуститься к песням. Я имею в виду советскую эстрадную лирическую песню, именно лирическую. У нас было много прекрасных песен, и они были очень востребованы. Лирическая песня – это был единственный уголок частной жизни. Можно было петь о любви, о страдании, о счастье, о красоте природы. Это был единственное место, где душа была жива и свободна, ничем не задавлена. Да простит мне, Господь, чудовищное кощунство, но роль лирической песни в СССР несколько напоминает роль католической церкви в Советской Польше. Именно тем, что там можно было жить личной частной жизнью, и что душа была свободна. Теперь, в связи с изменением ситуации в стране и эстрадная песня совсем изменилась. Песня, которая возвышает душу, воспевает высокие чувства не востребована. Попса никогда не обращается ни к интеллекту, ни к душе. Если в советское время лирическая песня нужна была для того, чтобы человек почувствовал себя личностью, а не винтиком, то попса служит расчеловечиванию человека.
