Читательница предположила, что я давно не брала в руки Толстого. Удивительная мысль! Как только такое в голову может прийти? С чего бы это человеку, родной язык которого – русский, добровольно отлучать себя от Толстого, да еще надолго. Я не беру Толстого в руки, я его просто из рук не выпускаю. Так было и в молодости, когда я была с ним не согласна во многом, если не во всем, а теперь это и подавно так. Кода в 30 лет я преподавала Толстого в школе, у меня были определенные трудности. У меня было правило быть честной с учениками, и мне пришлось рассказать им о моих разногласиях с Толстым. Но с возрастом мои взгляды все более сближались со взглядами Толстого, и теперь по основным вопросам мы единомышленники. Так со многими бывает. Это же о себе говорил Борис Пастернак и друг Пастернака, профессор Асмус.
hranitel_drev упрекает меня за обличительный тон по отношению к Соловьеву. Я не обличаю Соловьева, я защищаю Толстого, не даю в обиду. Каждый, кто захочет хоть пальцем тронуть Толстого, должен знать, что он будет иметь дело со мной, и пощады ему не будет. А право на интерпретацию, трактовку и новое прочтение я признаю, только к Соловьеву это не имеет никакого отношения. В фильме нет ни интерпретации, ни трактовки, режиссер не добавил к роману никаких своих, новых смыслов, он просто лишил его всякого смысла, мы об этом еще поговорим подробнее.Если все считают, что режиссер имеет право использовать великое произведение великого писателя для того, чтобы сказать что-то свое, то и я хочу воспользоваться фильмом Сергея Соловьева как поводом для того, чтобы лишний раз поговорить о Толстом, о нем можно говорить бесконечно, эта тема неисчерпаема, в связи с Толстым можно поговорить вообще о жизни, есть материал.
Я недавно перечитала сцену сенокоса, где Левин косит вместе с крестьянами. Я плохо вижу, сама читать не могу, и подруга, молодая женщина, прочла мне ее по телефону. Мы обе получили удовольствие, я по ее голосу слышала, как она наслаждается. Это поразительная сцена. Это, вроде бы, точный документальный репортаж с полевых работ, хоть в сводку вставляй, такие сводки мы из колхоза отправляли районному начальству, в то же время, это прекрасная проза, все видишь своими глазами: как стоит нескошенная трава, как блестит скошенное поле, как крут обрыв оврага, кусты, которые надо окашивать, ощущаешь запахи и вкусы. В то же время это детальное описание физического состояния человека, занятого тяжелым трудом, и изменений этого состояния во времени в процессе работы. Это описание может заинтересовать медиков, особенно спортивных врачей. Ну и, конечно же, здесь описано внутреннее состояние героя, состояние его души. Здесь все важно и очень интересно: как Левин пьет воду из брусницы одного из косцов, и эта пахнущая ржавчиной вода, в которой плавают травинки, кажется ему вкуснейшим напитком; как он ест тюрьку, которой угощает его крестьянин, размятый хлеб с водой, и ему кажется, что он не ел ничего вкуснее. Нет ничего лучше спокойного вкуса простого хлеба, заработанного своим трудом, вкушаешь и как бы приобщаешься к святости. Не то что еда для удовлетворения прихоти избалованного желудка.
В прелестной сцене сенокоса можно встретить и такие характерные особенности письма Толстого, как употребление областнических слов, которых ни в одном словаре не найдешь, и прямые нарушения грамматических правил русского языка, образование невиданных глагольных форм. Толстой пишет «спея», вместо «поспевая». Он употребляет слово «козюля» как название змеи, слово «брусница», которое нам трудно понять, что значит, вероятно, что-то вроде ковша, которым можно зачерпнуть воду, а может быть, вроде фляги, в которой эту воду носят. Таких примеров можно привести много. Если бы Толстой писал и издавался в советское время, то все бы это исправили редакторы, а, может, даже и корректоры позволили бы себе такие исправления, и Толстой не стал бы возражать, ему бы со словарями в руках доказали, что он написал неправильно. Но, к счастью, в его время института литературных редакторов не было, и мы можем умиляться ошибкам Льва Толстого. Когда я читаю Толстого, то глаза читают, а рука невольно тянется за карандашом, чтобы исправить ошибки, но как хорошо, что они есть. А вот иностранцы, читающие Толстого в переводе, ничего об этом не знают, это наша, русских, привилегия знать об особенностях отношений Льва Толстого с русской грамматикой.
Но вернемся к сцене из романа. Потом работа кончается, крестьяне расходятся, а Левин лежит на сене и смотрит в небо. Прямо над ним стоит облако, похожее по форме на раковину, и освещенное солнцем. Левин смотрит на эту святящуюся раковину и думает, и строй его мыслей высок. Он думает о том, что нужно жить своим трудом, как живут крестьяне, что только эта жизнь правильная, честная, и соответствует высшему закону. Левин строит планы своей будущей жизни, которая должна быть такой же правильной. «Простоту, чистоту, законность этой жизни он ясно чувствовал и был убежден, что он найдет в ней то удовлетворение, успокоение и достоинство, отсутствие которых он так болезненно чувствовал». «Одно верно, что эта ночь решила мою судьбу. Все мои прежние мечты семейной жизни вздор, не то… Все это гораздо проще и лучше...». «Да, вот так-то незаметно изменились и мои взгляды на жизнь!».
Затем, приняв важные решения, Левин встает и идет к дороге. В это время по дороге проезжает карета, и в окне кареты Левин видит Кити. Все его решения рассыпаются в прах. Он понимает, что не может отказаться от Кити, и поэтому отказывается от своих решений. «Все то, что волновало Левина в эту бессонную ночь, все те решения, которые были взяты им, все вдруг исчезло. Он с отвращением вспомнил свои мечты женитьбы на крестьянке. Там только, в этой быстро удалявшейся и переехавшей на другую сторону дороги карете, там только была возможность разрешения столь мучительно тяготившей его в последнее время загадки его жизни».
И вот это, отказ Левина от решений принципиальных, и есть самое интересное.
Продолжение следует…
Для Достоевского это могут быть например "Братья Карамазовы", "Преступление и наказание" и "Идиот".
В творчестве Толстого какие книги самые-самые?
Держат под рукой ржавую консервную банку, чтобы мочить брусок. Нет надобности её отдельно как-то называть. Ну, где-то назвали "брусницей". Сразу понятно.
http://dic.academic.ru/dic.nsf/efremova/143608/%D0%91%D1%80%D1%83%D1%81%D0%BD%D0%B8%D1%86%D0%B0
а сцена сенокоса и решения которые оч быстро рассыпались - это хорошо передано в английской "Анне Карениной". но вы передали еще лучше)
Когда я читала Толстого уже взрослой - это всё уже было про него и сострадала я ему.